Договор с дьяволом - Страница 61

Ее дыхание обожгло его, мягкое и страстное, вырывающееся из ее груди короткими и неровными вздохами. Он поднял руку и провел по ее лицу. Милая, нежная, любящая Николь, которая никогда уже не будет принадлежать ему. Кейн хотел одного — чтобы она была в полной безопасности.

Он крепко прижал ее к себе, и тело девушки, казалось, растаяло в пламени его объятий. Ее грудь была почти полностью обнажена, и он почувствовал прикосновение ее упругих нежных полушарий к своей груди. Он накрыл один из этих восхитительных холмиков своей горячей ладонью, ожидая, что она, может быть, отпрянет, особенно после грубых прикосновений Хильдебранда, поэтому он старался, как мог, быть нежным.

Но она не отпрянула. Она обняла его за шею обеими руками и начала перебирать его волосы, пропуская их сквозь пальцы. От этой интимной ласки его возбуждение достигло опасной черты. Он едва себя сдерживал. Нет, к черту, надо уходить отсюда, твердил рассудок. Но ее губы тянулись к нему, и он не мог уйти. Он медленно склонил голову, приник к ее рту поцелуем, и в следующее мгновение волна страсти накрыла их обоих.

Страх еще полностью не покинул ее. Кейн чувствовал это. Это должно было бы охладить его, но ему безумно захотелось стереть из ее памяти прикосновения любого другого мужчины.

Она сказала, что хочет запомнить это место полным сказки и волшебства. И он хотел подарить ей это волшебство.

Однако он боялся, что может все испортить.

— Я люблю тебя, — прошептала Ники.

Ее слова пронзили его, как кинжал. Но горечь и боль от этих слов смешались с радостью. Его никогда раньше не любили. Ему показалось, что он сейчас умрет; силы почти оставили его. Он знал, что должен уйти, но не был уверен, что сможет.

— Не уходи, — взмолилась она. — Ты мне нужен.

Он мгновенно понял, что она говорит не о завтрашнем его отъезде. Она говорила о сегодняшнем дне. А как насчет завтра? И следующей недели? И следующего месяца? Черт побери, ему бы разобраться с Мастерсом. Он должен это сделать и сделает, но будь он проклят, если откажется от Ники.

— Боже, Николь, — прошептал он. — Ты мне тоже нужна. — Он вложил в это слово все, что оно только могло значить. Неделю назад он тоже сказал ей это, но тогда он попытался убедить ее и себя, что эта необходимость включала все, кроме физической близости. Теперь он понял, что означает слово «нужна».

Она снова коснулась его лица, а ему показалось, что она взяла в руки его сердце. Теперь ему хотелось отдать ей все то, что она так щедро дарила ему.

Он целовал ее все жарче и одновременно пытался избавить ее от одежды. Наконец это ему удалось. Несколькими секундами позже его брюки тоже оказались на земле. Она легла на траву, ожидая его. Такая открытая. Такая прекрасная. Он нагнулся над ней, прижимаясь к ней всем телом, пока она не застонала, и тогда только вошел в нее. Она обняла его, обвила ногами, и тогда он почувствовал, что она полностью открылась ему, отдаваясь вся, без остатка. Она была так же честна в своей страсти, как и во всем, что делала.

Я люблю тебя. Эти слова эхом звучали в нем. Я тоже люблю тебя. Но это признание так и осталось не произнесенным, потому что у него не было права возбуждать надежды, которым не суждено сбыться. Но все-таки он попытался сказать ей о своей любви всеми другими возможными для него способами. Ники погружалась в море чувственного наслаждения. Кейн был бесконечно нежным. А затем дикая страсть захлестнула их, они давали друг другу все, что могли, и брали друг от друга все, что могли. Он вошел еще глубже, и ее тело стало ритмично двигаться в такт его толчкам, пока они не забылись в примитивном танце, диком, неистовом и свободном. Экстаз потряс ее, перевернув все ее представления о мире. Он стал ее вселенной. Она не знала и не хотела знать ничего другого, кроме полного единения с ним. Предвкушение чуда волновало ее тело и душу. Его руки двигались вверх и вниз по ее бедрам, а его губы и язык полностью завладели ее ртом, даря невероятные сладостные ощущения.

Она поднималась к небесам и выше, терялась в море эмоций, чувств и переживаний, которые вспыхивали в ней каскадом искр. И затем небеса взорвались, и она превратилась в звезду, летящую по небу, сверкающую и свободную.

Она почувствовала, как его тело расслабилось, и крепче прижалась к нему, стараясь запомнить навсегда это мгновение.

Он замер, и так они оба лежали, боясь нарушить покой и красоту этой ночи словами — осквернить последние несколько секунд сказки грубой реальностью, которая сейчас была им совсем не нужна. Ведь уже утром он должен был уехать.

Прохладный ветер обвевал их, иссушая влагу их тел. Он очень осторожно откатился от нее и подал ей рубашку. Она надела ее, но не застегнула. Вместо этого она уютно устроилась на его руке и позволила своим пальцам разгуливать по его груди и темным волосам, темной дорожкой сбегавшим вниз. Ники думала о том, что он очень красив особой мужской красотой. Она наклонилась и провела языком по рельефным мускулам его груди, чувствуя в своем теле все возрастающее напряжение.

— Николь, — сказал он предостерегающим тоном, но она не обратила на это внимания.

Она просто не могла оторваться от него. По крайней мере, сейчас. И никогда не сможет. Ей еще так много надо было о нем узнать.

— Ты такой вкусный, — прошептала она.

Он усмехнулся, и ей очень понравилось ощущение движения его тела. Он усмехался вполсилы. Так же, как и улыбался. Он никогда не смеялся. Ей внезапно захотелось услышать, как он смеется, и, будучи в прекрасном настроении, она начала играть волосами на его груди, щекоча и возбуждая его.